УСПЕНСКИЙ СКИТ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ИОАННОВСКОГО МОНАСТЫРЯ

1903 – 2003

 

Издательство «Отчий дом»

Москва 2003 

 

   В составлении текста принимали участие:

   Иеромонах  ВЕНИАМИН (Лихоманов)

   Монахиня ИОАННА (Лихоманова)

   И. А.ВАСИЛЬЕВА

   Е. В. ГРИДНЕВА

   Т. В. КОЛБАСОВА 

   К. В. КОНЮШЕВ

   Л. И. КУЗЬМОВА

   Л. В. НИКОЛЕНКО 

   С. Б. СЕМЕНОВА

 

                                                                   Я в Ваулове, прекрасном, как рай Божий.

Из письма святого праведного Иоанна Кронштадтского к игумении Леушинского монастыря Таисии 

 

Ваулово и его первые владельцы 

   Старинное село Ваулово Романова-Борисоглебского уезда Ярославской губернии с начала ХУ1 века принадлежало знаменитому дворянскому роду Алябьевых. Первый из известных нам представителей этой фамилии, Александр, приехал из Польши к великому князю Московскому Василию Ш и был пожалован имениями в Муромском уезде. Его внук Венедикт по прозванию Голова в жалованных грамотах под 1573 годом именуется «Голова Афанасьев сын Алябьев», а его дети «писаны в детях боярских» по тому же городу Мурому. В дальнейшем род числился уже по Ярославской губернии.

   Алябьевы не случайно избрали Ваулово местом устроения своей усадьбы: село располагалось недалеко от Волги, в одиннадцати верстах от древнего города (или посада) Романова, названного так в конце ХШ века по имени его основателя святого благоверного князя Романа Угличского (название Романов-Борисоглебск город получил лишь в 1822 году). Изначально Романов строился как небольшая крепость, а позднее превратился в тихий живописный волжский городок с великолепными храмами, над созданием и украшением которых работали лучшие мастера ярославской художественной школы. Его  отвесно спадающие к Волге берега летом покрывались ковром густой травы, сохранявшей свой ярко-зеленый цвет благодаря множеству подземных ключей.

   Село Ваулово тоже расположено в живописной местности. Раскинувшееся в низине, оно окружено холмами и тенистыми рощами. Истинным украшением его является небольшая речка Вздержиножка (или Сдержиножка, как по-своему называл ее отец Иоанн Кронштадтский) с заросшими кустами берегами и переброшенным через нее мостиком.

   Один из первых владельцев Ваулова, князь Василий Яковлевич Алябьев,  построил в селе деревянную церковь в честь Владимирской иконы Божией Матери. В 1729 году она сгорела, и спустя двадцать лет на ее месте племянник князя полковник Афанасий Иванович Алябьев построил новую – каменную, двуглавую, в честь Успения Пресвятой Богородицы, с приделом в честь Святителя Николая Чудотворца. Освятили ее в 1751 году. Спустя несколько лет, в 1767 году, в Ваулове появилась теплая зимняя одноглавая церковь во имя преподобного Александра Свирского. Устроителем ее был племянник Афанасия Ивановича поручик Василий Алексеевич Алябьев. Вблизи этой церкви Алябьевых и хоронили (могилы их не сохранились).

   После смерти Афанасия Ивановича поместье отошло его дочери Фелицате Афанасьевне (1735 – 1782), вышедшей замуж за князя Михаила Васильевича Урусова. С этого времени владельцами Ваулова стала эта княжеская семья, унаследовавшая свою фамилию от ногайского князя Едигея, служившего военачальником у Тамерлана. Вероятно, Урусовы владели и поместьями, расположенными по соседству с Вауловым: на одной из надгробных плит на кладбище села Николо-Эдома (Никольского на реке Эдоме), что в полутора верстах от Ваулова, сохранилась фамилия одного из них – Владимира Михайловича Урусова. Известно, что здесь же был похоронен и В. М. Урусов, умерший в 1795 году.

   От Урусовых Ваулово по наследству  перешло к Мордвиновым, русскому дворянскому роду. Ждан Мордвинов был в 1546 году взят русскими в амонаты (то же, что заложник) от мордвы. (Обычай аманатства сложился из практики брать заложников из местного племени не для того, чтобы получить за них выкуп, а чтобы обеспечить его лояльность по отношению к русским.) Ждан Мордвинов получил в дар поместье Копорье (под нынешним Петербургом). Впоследствии род Мордвиновых был внесен в У, У1 и УП части родословных книг Курской, Московской, Новгородской, С.-Петербургской, Псковской, Симбирской и Ярославской губерний.

   Последний владелец Ваулова, граф Владимир Павлович (1833 – 1908), был правнуком участника Семилетней войны (1756 – 1763), автора нескольких исторических трудов, в том числе «Записок капитана Якова Яковлевича Мордвинова. Журнал о походах в Соловки и на Валаам остров», собирателя известной коллекции рукописных повестей и романов – Я. Я. Мордвинова, и сыном Павла Ивановича и Анны Владимировны Мордвиновых.

   П. И. Мордвинов, помещик сельца Усть-Кульбит Новоладожского уезда, владел родовыми землями в Петербургском уезде и домом на одной из центральных улиц столицы – Знаменской. Закончив Кадетский корпус, он в течение десяти лет служил на флоте, принимал участие в морских походах. Он отличился в Русско-турецкой войне и был награжден серебряной медалью на Георгиевской ленте. В 1833 году Павел Иванович оставил военную службу и спустя год поступил в чине капитана в корпус жандармов, в котором прослужил одиннадцать лет. Уволившись из корпуса в 1845 году с гражданским чином коллежского советника (это У1 класс по двенадцатиклассной Табели о рангах), он в том же году был определен  чиновником для особых поручений 1У класса в ведомство гофинтендантской конторы и через три года получил чин статского советника той же конторы. В отставку П. И. Мордвинов вышел в 1855 году в чине действительного статского советника.

   Павел Иванович был женат на А. Г. Коморовой, внебрачной дочери князя В. М. Урусова. Князь дал дочери хорошее образование в одном из частных пансионов и в шестнадцатилетнем возрасте выдал замуж за Мордвинова. А. Г. Коморовой  и ее дочери, ставшей графиней Мордвиновой, В. М. Урусов завещал все свое состояние, в том числе и усадьбу Ваулово. Здесь в 1833 году родился и провел детские годы первенец семьи – Владимир. Кроме него в семье впоследствии родились четыре дочери – Пелагея, Анна, Анастасия и Мария.

   Когда Владимир вырос, родители предпочли для него, единственного своего сына, гражданское поприще и определили его в одно из самых блестящих учебных заведений столицы – Императорское училище правоведения, учрежденное специально для обучения детей потомственных дворян. В училище было четыре основных и три специальных курса; его выпускники готовились к службе по судебному ведомству. Престиж училища был очень высок. И сам факт обучения в нем уже создавал предпосылки для блестящей карьеры.

   Сразу по окончании училища (в 1859 году) Мордвинов начал служить в Министерстве юстиции. В 1864 – 1871 годах он был уже обер-секретарем Святейшего Правительствующего Синода, а с 1883 года – юрисконсультом при самом обер-прокуроре (гражданском чиновнике, служившем посредником между Государем, Синодом и высшими гражданскими властями, с 1880 года обер-прокуром был К. П. Победоносцев). Эти страницы в биографии В. П. Мордвинова не случайны. В одном из некрологов на его кончину были такие слова: «Он был преданнейший сын Православной Церкви… В своей сухой земной оболочке Мордвинов был религиозным идеалистом, отсюда вытекало его преклонение перед владыками и перед малейшими подробностями церковного ритуала…» Следовало бы прибавить, что «преклонялся» Владимир Павлович не только перед владыками. Его связывали тесные, зачастую дружеские отношения со многими духовными лицами.

   В. П. Мордвинов служил и в Гражданском Кассационном Департаменте, и в Соединенном Присутствии Кассационного и 1 Департамента Правительствующего Сената, и в Высшем Дисциплинарном Присутствии. Он закончил свою карьеру тайным советником (это был один из высших гражданских чинов – третий из двенадцати) и сенатором (это было и гражданское почетное звание, и должность, и в то же время вершина карьеры). Кроме того, П. В. Мордвинов был известным судебным деятелем, автором нескольких специальных юридических трудов (например. «Церковное судоустройство и судопроизводства Сербии»). Был он и активным общественным деятелем и состоял в нескольких ученых обществах: с 1876 по 1878 год последовательно был действительным членом Императорских Русских Географического и Археологического обществ; с 1885 года – членом Ярославского Церковного Православного братства святителя Димитрия Ростовского; в 1888 году был избран членом-корреспондентом Императорского Общества любителей древней письменности и членом Православного Палестинского общества; в 1896 году он стал членом-учредителем Русского генеалогического общества.

   В. П. Мордвинов был женат на дочери тайного советника П. Н. Зубова М. П. Зубовой, но брак оказался несчастливым и бездетным: не прожив с мужем и года, М. П. Зубова ушла от него. Не было детей и у сестер Мордвиновых. В 1882 году умерла  третья из четырех сестер – Мария Павловна, известный врач. Еще до окончания Медицинских курсов она отправилась на Русско-турецкую войну 1877 – 1878 годов, и это участие в войне за освобождение братских славянских народов принесло ей заслуженную славу. Окончив после войны курсы, она посвятила себя лечению неимущих, в течение долгого времени врачевала в Ваулове, доставшемся ей по наследству от матери. Заразившись дифтеритом у постели больного ребенка, она умерла не 32-м году жизни, завещав Ваулово брату. Последняя оставшаяся в живых сестра, Пелагея Павловна, в замужестве Бельковская, была бездетной.

   Оказавшись единственным наследником огромного родового состояния, Владимир Павлович особое внимание уделял своим владениям в Ярославской губернии и в особенности Ваулову, которое любил с детства. Там он начал и успешно завершил обновление давно обветшавших церквей. В 1884 году в церкви во имя преподобного Александра Свирского его тщанием были сооружены новый престол и жертвенник, исправлен купол и вновь вызолочен крест. В одном из сохранившихся документов Ярославской Духовной Консистории говорится:

 

   Указом Ярославской Духовной Консистории на имя благочинного – протоиерея Р.-Борисоглебского Воскресенского собора Петра Юрцева…объявлено из нас мне, священнику села Ваулова Павлу Зефирову, о последовавшем со стороны Его Высокопреосвященства 4 июня 1885 года за N 3948 архипастырском разрешении на производство, согласно ходатайству содержателя церквей села Ваулова, владельца сего села действительного статского советника Владимира Павловича Мордвинова, наружных и внутренних исправлений церковной главы… на зимней теплой церкви во имя преподобного Александра Свирского, с тем чтобы по окончании исправлений о последующем было донесено местным священником и церковным старостой.

   Означенные церковные работы ныне приведены к окончанию:

   1. Церковная глава исправлена заново как внутри, так и снаружи, причем внешний вид ее сохранен со всею точностью … .

   3. Бывший некогда вызолоченным старинный, кованого железа, фигурный крест на церковной главе по исправлении тех частей, которые найдены были поврежденными, а также служащие для прикрепления сего креста к самой главе железные цепи ныне вновь вызолочены с употреблением для таковой позолоты клейменного лаборатории Министерства финансов листового червонного 95-й пробы золота, имеющего в каждой книжке оного весу по одному золотнику.

   Поднятие означенного креста на церковную главу состоялось 11 числа сентября месяца, в день празднования Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Божественная литургия, а предварительно оной – водоосвящение, совершены были в храме во имя преподобного Александра Свирского, причем на Литургии вслед за сугубой ектенией возглашена была ектения о упокоении душ усопших рабов Божиих храмоздателей в веси сей и сродников их, блаженных ктиторов и благодетелей святого храма сего и всех служивших в нем священноиереев, священнодиаконов и чтецов. По отпусте Литургии учинено было освящение обновленного креста ... .За сим последовал вокруг того же храма крестный ход с предношением имевшего быть поднятым на главу креста и при пении ирмосов праздничного канона Крест начертав, Моисей… Пением тех же ирмосов, а также стихир самогласных, положенных на целование честного креста сопровождалось и самое утверждение креста на церковной главе, после чего перед храмом было благодарственное Господу молебствие с пением на Бог Господь взамен тропаря Богородице, христианом Помощнице тропаря Спаси, Господи, люди Твоя  и с провозглашением, во-первых, многолетий Государю Императору и всему царствующему Дому; Святейшему Правительствующему Всероссийскому Синоду и Святейшим Патриархам православным Константинопольскому, Александрийскому, Антиохийскому и Иерусалимскому; господину нашему Высокопреосвященнейшему Ионафану, архиепископу Ярославскому и Ростовскому, со всею его богохранимою паствою; во-вторых, вечной памяти тем лицам, о коих было вознесено заупокойное моление на Литургии по сугубой ектении, и наконец в-третьих, многолетия благоверным Правительствующкму Синклиту, военачальникм, градоначальникам и всем православным христианам.

   По окончании молебна храм и пред водружением на оном крест были окроплены святой водой при пении тропаря Спаси, Господи, люди Твоя. … Донося о всем изложенном Его Преосвященству, священнослужители села Ваулова долгом себе поставили присовокупить, что при церквах их, как содержимых исключительно на средства владельцев названного села, церковного старосты никогда не имелось и ныне не имеется и что на все перечисленные выше работы никаких расходов из церковных сумм произведено не было.

 

    Те же священнослужители рапортом от 15 сентября донесли следующее:

 

   Указом Ярославской Духовной Консистории на имя блаженного протоиерея Р.-Борисоглебского Воскресенского собора Петра Юрцева от 22 мая прошлого, 1884 года за N 2985 объявлено было нам, священно- и церковнослужителям, о последовавшем со стороны Его Высокопреосвященства в 16-й день того же мая архипастырском разрешении на сооружении, согласно ходатайству содержателя церквей села Ваулова, владельца сего села действительного статского советника Владимира Павловича Мордвинова, в… зимней теплой церкви во имя преподобного Александра Свирского новых престолов и жертвенника, с тем, между прочим, условием, чтобы верхние доски прежних престолов и жертвенника, буде таковые окажутся годными к употреблению, не были уничтожены, а оставлены были в церкви на хранение впредь до того времени, когда представится возможность написать на них иконы для поставления их в храме села Ваулова.

   О том, что верхние доски старых престолов, как оказавшиеся годными к употреблению, оставлены были на хранение в церковной ризнице, было уже донесено… Духовной Консистории… Ныне с помощью Божией на упомянутых досках написаны: на доске бывшего жертвенника – икона Божией Матери «Знамение», в точную меру и подобие подлинной чудотворной иконы, находящейся в иконостасе Знаменского собора в Новгороде; на доске бывшего престола – икона Господа Вседержителя, сидящего на Престоле, с помещенного в книге первой «Христианских древностей» (изд. Прохорова) рисунка, снятого Зильценбергом с мозаичного изображения, находящегося в Софийском соборе в Константинополе.

   Обе означенные иконы, писанные под смотрением профессора исторической живописи Феодора Григорьевича Солнцева петербургским живописцем Константином Лонгиновичем Барковым, помещены в новых деревянных позолоченных рамах в Успенской церкви села Ваулова, в церковной трапезе, на западной стене храма, над входными дверями; более же пригодного для поставления сих икон места в вауловском храме не оказалось. На сооружение упомянутых икон и следующих к оным рам никаких расходов церковных сумм произведено не было.

 

   Спустя год в церкви Успения Пресвятой Богородицы на престоле и жертвеннике появились новые мраморные одеяния, освященные 14 и 29 августа. Для обеих церквей профессору исторической живописи Ф. Г. Солнцеву  были заказаны новые иконы. В 1892 – 1893 годах при церкви преподобного Александра Свирского выросла колокольня, на которую были подняты четырнадцать колоколов. Настраивать их В. П. Мордвинов пригласил протоиерея Аристарха Александровича Израилева – знаменитого мастера своего дела, настраивавшего колокола в Москве, Киеве, Свято-Троицкой (Александро-Невской?) лавре С.-Петербурга. Теперь в Ваулове можно было слушать Коль славен наш Господь в Сионе; Боже, царя храни и еще четыре звона. В 1894 году в четвертом номере Приложения к «Херсонским Епархиальным ведомостям» появилась статья, рассказывавшая о том, что в 1893 году  состоялся «Праздник Ростовских колоколов в усадьбе  В. П. Мордвинова селе Вауловка Романов-Борисоглебского уезда Ярославской губернии. Композитор протоиерей А. А. Израилев». В приведенном выше фрагменте рассказано, как проходило торжество освящения и поднятия обновленного креста на купол церкви в праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, а ниже мы приводим полное описание праздничного богослужения, проходившего несколько ранее, 6 апреля 1885 года. Таков был местный чин совершения праздничных богослужений. Вероятно сложился он гораздо раньше, чем В. П.        Мордвинов стал единоличным хозяином поместья, и вряд ли можно сомневаться, что так совершались церковные празднования и при нем, и позже – при отце Иоанне Кронштадтском, в Успенском скиту Иоанновского монастыря.

 

В навечерие праздника, именно 5 апреля, в шесть часов пополудни, начался в селе Ваулове благовест ко всенощному бдению, которое, за ненаступлением еще теплого времени, отправлено было не в главной церкви села Ваулова – в честь Успения Пресвятой Богородицы, а в зимнем храме сего же села – во имя преподобного  Александра Свирского. Служба была совершена торжественно, в присутствии учеников находящегося в Ваулове и состоящего в ведении Романо-Борисоглебского земства начального народного училища и некоторых собравшихся соседних жителей и с помазанием всех предстоявших святым елеем. Церковные одеяния и священноцерковнослужительские облачения были белые праздничные. Служба продолжалась до 9 часов внечера.

   Настал и сам день торжества Православной Церкви Российской – 6 апреля 1885 года. Утро было светлое. Восходившее на небосклоне во всей исполненной величия красе весеннего своего блеска солнце присутствие своим возвещало, что и оно, со своей стороны, является вместе с верующими на земле воздать подобающую честь и поклонение святым и равноапостольным трудникам  на ниве Христовой. С 9 часов утра раздался на колокольне Успенской церкви благовест к Литургии. В сем же храме было приступлено к совершению водоосвящения. Около половины десятого часа собрались в ту же церковь воспитанники Вауловской сельской школы, народ и соседний помещик Владимир Николаевич Шмаков с сыном и шурином. По окончании водоосвящения последовал из Успенской церкви крестный ход в Александро-Свирскую церковь, в которой предстояло совершение самой Литургии. Шествие направлялось по прямой, соединяющей два названных храма. На расстоянии ста саженей дороге. Снегу было еще очень много, и серединою дороги, по насту могли идти только дети. Все же прочие лица, как с иконами, так и без оных, должны были идти друг за другом по валикам, коими обложена была дорога с обеих сторон. Впереди всех шел один из учеников школы, неся возженный фонарь. За ним несены были хоругви, выносной крест, икона Божией Матери в выносной раме, образ Воскресения Христова, местночтимая Грузинская икона Божией Матери. Далее шли двое учеников  Вауловской школы с возженными свечами. За ними несены были иконы: явления Пресвятой Троицы преподобному Александру Свирскому и вновь сооруженная икона святых Мефодия и Кирилла. Священник с крестом и псаломщик шли в белых праздничных облачениях.

   Как самый храм Успения Пресвятой Богородицы, так  ивесь путь от означенного храма к Александро-Свирской церкви окроплены были святою водою. Во время шествия, после положенного начала Благословен Бог наш, петы были Христос воскресе – трижды и все ирмосы пасхального канона. При пении 9-й песни – Светися, светися… крестоход вступил в Александро-Свирскую церковь. Трезвон колоколов в продолжение всего шествия производим был с колоколен обеих вауловских церквей. Вслед за размещением икон на предназначенных местах началось освящение храма полным освящением и чтение часов. Благовест церковный проджолжался на колокольне Александро-Свирской церкви.

   Было уже свяше половины одиннадцатого часа утра, когда началось совершение самой Литургии.Церковь была переполнена молящимися. По пропетии  причастного стиха петы были стихиры на Хвалитех из службы 11 мая святым Мефодию и Кириллу, а по отпусте Литургии прочитана были  Послание Святейшего Синода чадам Святой Соборной и Апостольской Церкви Российской и Слово на день 6 апреля 1885 года, составленное протоиереем Никитиным и изданное Обществом распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви… С особенным умилением слушали предстоявшие чтение послания Святейшего Синода; у многих из слушателей на глазах были видны слезы.

   После того в том же порядке, как и перед началом Литургии, был совершен вторичный крестный ход. Выход из храма и обход оного вокруг сопровождаемы были пением тропаря Яко апостолов единонравнии. На всех четырех странах крестный ход был останавливаем для совершения литии. За сим перед южной стеной того же храма, на открытом дворе, совершено было молебствие, к которому вынесены были из церкви два аналоя в белых праздничных одеяниях. На один из них возложены были Евангелие и крест, на другой – икона святых Мефодия и Кирилла. Молебен отпрален был благодарственный с приложением тропаря и канона святым Мефодию и Кириллу и с пением вместо песни  Тебе Бога хвалим славословия великого. Многолетия провозглашены были:

1)  Государю Императору и всему царствующему Дому, по обычаю;

2)  Святейшему Правительствующему Всероссийскому Синоду и  Святейшим Патриархам православным: Константинопольскому, Александрийскому, Антиохийскому и Иерусалимскому;

3)  Его Высокопреосвященству Высокопреосвященнейшему Ионафану, архиепископу Ярославскому и Ростовскому, со всею его богохранимою паствою;

4)  учащим и учащимся;

5)  благоверным Правительствующему Синклиту, военачальникам, градоначальникам и всему христолюбивому воинству и всем православным христианам.

   Погода была прекрасная. Полуденные лучи весеннего солнца, согревая окружающую природу после суровой зимы, вливали особую теплоту в сердца молящихся, а блестящая игра сих лучей на белых одеяниях и на художественных украшениях иконы святых  Мефодия и Кирилла невольно производили отрадное впечатление: золотые крестики, коими испещрено было поле означенной иконы, представлялись огненными языками, среди которых стояли как бы совершенно живые и исполненные веры и надежды угодники Божии, свидетельствовавшие, что, несмотря ни на какие препятствия, слово, исходящее из уст их, воспламенит любовью ко Христу сердца многих людей и соделает для них ясными пути к достижению Царствия Небесного. Клейма же иконы, в разноцветных красках своих, являлись радугой, окружавшей равноапостольных подвижников, сияющих при блеске учения Христова, и влагавшей, по обетованию Божию, в сердце каждого упование на то, что для всех немощных не будет более потопа в грехах их, если только сами они воспользуются светозарным благовестием первоучителей славянских и оплодотворят оное в сердцах своих.

   По окончании молебствия крестный ход в прежнем порядке, под звон колоколов с обеих колоколен направился от Александро-Свирской церкви по всему селу Ваулову. В продолжение шествия пелись попеременно пасхальный эксапостиларий Плотию уснув… и стихиры Да воскреснет Бог… и проч. Путь и все лежавшие на оном усадебные строения и причтовые дома и службы снаружи, а помещение Вауловской школы, пред которой шествие останавливалось для отправления литии, не только снаружи, но и внутри были окроплены святой водой. По обратном внесении икон в Успенскую церковь произнесены были здесь сугубая эктения и отпуст, после чего все прикладывались к кресту. Все служение окончилось в исходе второго часа пополудни.

   В помещении сельской школы особого молебствия отправлено не было, как по той причине, что незадолго перед тем, именно 2-го апреля, уже совершено было там молебное пение, так и в виду предстоящего в непродолжительном времени окончания учебных занятий, завершаемых по принятому порядку благодарственным молебствием.

 

   Одновременно с поновлением церквей П. В. Мордвинов приводил в порядок обширный семейный архив, чтобы сохранить память о древнем роде, последним представителем которого было суждено стать ему. В 1888 году эта часть его собрания была опубликована в книге академика А. Н. Былика (или Бялика?), писавшего в предисловии к ней: «При завершении своей работы я получил … библиографические сведения о коллекции В. П. Мордвинова, представляющей единственный пример своего рода в том отношении, что она сохранилась целиком от половины прошлого века: до своего нынешнего владельца эта коллекция дошла от его прадеда, и рукописи частью написаны самим этим прадедом, так что собрание Мордвинова является редким образчиком цельной библиографической библиотеки прошлого века».

   С тех пор имя Мордвинова заняло почетное место в ряду жертвователей Ростовского Музея церковных древностей, таких, как ярославский губернатор В. Д. Левшин, предводитель дворянства Ростовского уезда Д. А. Булатов, директор Императорской Публичной библиотеки. А. Ф. Бычков.

 

Успенский скит и протоиерей Иоанн Ильич Сергиев (Кронштадтский)

 

Красен луг цветами, а монастырь – скитами.

                                                                 Церковная пословица

 

   В. П. Мордвинов прожил 75 лет. Несмотря на то, что его последние годы были омрачены тяжелой болезнью (опухоль мозга), он продолжал приводить в порядок и архив, и имения, в том числе ярославское. К началу 1903 года он принял решение подарить Ваулово С.-Петербургскому Иоанновскому монастырю, созданному трудами протоиерея Кронштадтского Андреевского собора Иоанна Ильича Сергиева, с которым был давно знаком. Скорее всего, это знакомство переросло в более тесные отношения в 1894 году, с построением неподалеку от дома Мордвинова (Знаменская, 9) храма во имя святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова, подворья Леушинского монастыря. И хотя сенатор, без сомнения, был прихожанином Знаменской церкви, но он – в числе многих петербуржцев – конечно же бывал на подворских «леушинских Литургиях», регулярно совершавшихся отцом Иоанном и собиравших множество народу. Подтверждением того, что В. П. Мордвинов бывал на Леушинском подворье, служит тот бесспорный факт, что священник именно этого подворья освящал написанную по заказу сенатора для Успенской церкви в Ваулове копию с иконы Божией Матери «Благодатное Небо». На обратной стороне новой иконы, которая ныне находится в Воскресенском соборе в Тутаеве (бывшем Романове-Борисоглебске), сохранилась такая надпись:

   Икону сию(?) с изображением Божией Матери, расположенную (?) по левую сторону царских врат главного предалтарного иконостаса Московского Кремлевского Архангельского собора, для ризницы при церкви Успения Пресвятой Богородицы в усадьбе майора тайного советника Владимира Павловича Мордвинова в селе Ваулове Романов-Борисоглебского уезда Ярославской губернии писал в Москве 10 февраля 1900 года придворный поставщик художественной живописи и иконописи Яков Ефимович Епанечников.

   Чин благословения и освящения сия иконы при совершении последования малого освящения воды отправлен был в Санкт-Петербурге в доме П. В. Мордвинова (Знаменской улицы N 9) священником домовыя во имя св. Иоанна Богослова церкви, что при С.-Петербургском (Бассейной  улицы N31) подворье женского Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря Череповецкого уезда Новгородския губернии Евгением Иерусалимским при пении монашествующих клирошанок (?) того же подворья в ГI-й (?) день апреля АЦ (?) года, в Четверток Светлыя седмицы, по полудни во втором часу.

   Известно, что между отцом Иоанном и П. В. Мордвиновым  велась переписка. Правда, пока известны лишь три письма самого батюшки к сенатору, относящиеся к 1903 – 1907 годам и еще не публиковавшиеся в печати. В письме от 29 декабря 1903 года отец Иоанн пишет:

 

Ваше Высокопревосходительство

Высокочтимый Владимир Павлович!

   Честь имею поздравить Вас с настоящим великим праздником Рождества Христова и выразить Вам сердечные пожелания радости о Господе Спасителе нашем и здравия  душевного и телесного на многие еще годы, к славе Божией и достижению духовной зрелости и на радость Ваших почитателей, Вами облагодетельствованных. Рука Всевышнего да подкрепляет Вас во все дни жизни Вашей. Всегда благодарный Вам за Ваулово смиренный Ваш молитвенник

                                Протоиерей Кронштадтский Иоанн Сергиев.

 

   Вторым письмом, от 21 мая 1906 года, отец Иоанн отвечает на не дошедшее до нас основательно разумное письмо, которое он прочел с любовью к написавшему, знающему хорошо свое бывшее имение. В письме Мордвинова речь шла о старинных священных сосудах из одной из вауловских церквей, которых не оказалось на месте. Оправдывая священника и управляющую скитом за недосмотр, батюшка писал: Это наука всем бодрствовать и хранить дар Божий, чтобы не похитил его тать в ночи.

   К тому времени Мордвинов был уже очень болен, потому отец Иоанн обращался к нему со словами утешения:

 

 Бог да хранит Вас, Владимир Павлович, да исцелит немощи Ваши и да спасет Вас в Царствие Свое Небесное, где нет болезней, и печалей, и страхов. И продолжал:

    Да сохранит Он и обитель нашу и дарованный Ваш ей скит, в котором трудятся о Господе сестры обители, славя Господа и благодаря Вас, своего благодетеля.

   Пользуюсь случаем свидетельствовать Вам мое глубокое почтение и благодарность.

Ваш смиренный молитвенник протоиерей, настоятель Кронштадтского собора Иоанн Сергиев

   21 мая 1906 года. Праздник Св. Троицы, Владимирския иконы Божией Матери и равноапостольных Константина и Елены

 

   Третье письмо было написано уже в Ваулове (мы приводим текст его ниже, на с. ?).

   27 февраля 1903 года отец Иоанн писал игумении Таисии в Леушино: Ты, вероятно, уже знаешь, что старец сенатор Мордвинов пожертвовал нашей обители Иоанновской свое поместье. Ангелина уехала смотреть это имение.

   Дар был принят, и вскоре после этого, 15 апреля, Мордвинов подал в Синод соответствующее прошение. Заведенное дело получило название: «О принятии С.-Петербургским Иоанновским монастырем родового имения, жертвуемого сенатором Владимиром Мордвиновым. Начато 28 апреля 1903 года. Кончено 21 мая 1903 года» и рассматривалось недолго: уже 22 апреля митрополит Ладожский Антоний обратился к Синоду с соответствующим представлением, в котором излагались условия дарения, ярко характеризующие П. В. Мордвинова как преданнейшего сына Церкви. Вот этот документ:

 

Святейшему Правительствующему Синоду

Синодального Члена Антония,

Митрополита С.-Пб. и Ладожского

Представление

      Сенатор, Тайный советник Владимир Павлович Мордвинов обратился ко мне с прошением, в коем, объяснив, что он желает передать безвозмездно в собственность С.-Петербургского Иоанновского женского монастыря принадлежащее ему, г-ну Мордвинову, родовое Вауловское имение Романов-Борисоглебского уезда Ярославской губернии, ходатайствует об испрошении, по бывшим уже примерам, Всемилостивейшего Его Императорского Величества разрешения  на дозволение:

   1. Ему, просителю, г-ну Мордвинову, в изъятие из действия ст. 967 Зак. (?) Гражд. (?) 1 ч. Х т. Св. Зак. (? – нужно бы дополнить в угловых скобках полное название или расшифровать сразу), изд. 1900 года, передать безмездным способом в собственность С.-Петербургского Иоанновского женского монастыря означенное выше родовое его, г-на Мордвинова, Вауловское имение Романов-Борисоглебского уезда Ярославской губернии, заключающееся в разных отдельных дачах, всего в количестве 890 десятин удобной и неудобной земли, в том числе и в даче села Ваулова с находящимися в сем селе двумя бесприходными и состоящими исключительно на его, Мордвинова, содержании каменными церквами, из коих главная, летняя – в честь Успения Пресвятой Богородицы, а другая, теплая – во имя преподобного Александра Свирского, с церковным наделом 33 десятины пашенной земли, ризничным и прочим движимым церковным имуществом, церковными денежными капиталами и всеми церковными и помещичьими усадебными постройками, но с сохранением за ним, г-ном Мордвиновым, права пожизненого пользования помещичьим в селе Ваулове каменным домом, с отоплением последнего, с тем чтобы до времени прекращения этого пожизненного пользования вся ответственность по ремонту означенного дома оставалась непосредственно на нем, г-не Мордвинове, и

   2.С.-Петербургскому Иоанновскому женскому монастырю принять означенное его, г-на Мордвинова, пожертвование на изложенных основаниях и с следующими условиями: монастырь этот, пользуясь всеми доходами, могущими быть извлеченными трудами монашествующих сестер из входящих в состав жертвуемого Вауловского имения земельных угодий, обязывается:

   а) открыть в сем имении убежище, в коем престарелые монашествующие сестры находили бы себе удобный покой, а больные – отдых и средства к восстановлению своего здоровья, и

    б) принимать все меры к тому, чтобы в вауловских храмах богослужение совершаемо было неопустительно и благоговейно и чтобы в храмах сих отнюдь не прерываемо было правильное отправление церковного поминовения. И притом в сроки, определенные условиями денежных в Успенскую церковь села Ваулова вкладов. По трем храмоздателям вауловских церквей. По всем последующим содержателям последних и вообще по всем тем лицам, имена коих перечислены в отданном Государственною Комиссиею Погашении долгов на означенные вклады билетах (? С чем согласуется) или приложенных к последним свидетельствах Комиссии.

   Означенное прошение Сенатора, тайного советника Владимира Павловича Мордвинова со всеми относящимися к сему прошению приложениями, в особой описи поименованными, долг имею представить на благоусмотрение Святейшего Правительствующего Синода и со своей стороны ходатайствовать об испрошении Всемилостивейшего Его Императорского Величества разрешения на передачу Вауловского имения С.-Петербургскому Иоанновскому монастырю, а сему последнему – принять означенное пожертвование Сенатора Мордвинова на изъясненных в его прошении условиях.

Вашего Святейшества покорнейший послушник

Антоний, Митрополит С.-Петербургский и Ладожский

 

   В приложенной к представлению описи «описи документам», датированной 30 апреля 1903 года, под пунктом 2 содержалось «удостоверение вдовы действительного статского советника Пелагеи Бельковской … о согласии ее как сестры жертвователя и наследницы к его имуществу на осуществление изложенного в прошении Сенатора Мордвинова ходатайства». В пункте 3 был приведен полный перечень «земельных дач», подлежащих дарению: «село Ваулово, вторая часть деревни Баскаковой, второй участок четвертой части пустошей Паутовой, хлебневой и Муслова Починка, пустоши мартыново, Андраково, Костылиха и Андрейково, пустошь Кувекша, вторая часть пустоши Щепинской, пустошьПодкино и Михалево, первая часть пустоши Шелепиной, первая часть пустошей Поросятево и лысково, вторая часть пустоши Шиловцевой; всего во всех одиннадцати дачах показано земли 890 десятин 453 сажени».

   Документ заканчивался словами: «Государь Император в 3 день мая сего года Высочайше соизволил на укрепление за С.-Петербургским Иоанновским женским монастырем жертвуемого … Сенатором Тайным советником Владимиром Мордвиновым на изъясненных им условиях родового его имения Вауловского … заключающегося в разных отдельных дачах, всего в количестве 890 десятин 453 кв. саженей удобной и неудобной земли сколько в действительности окажется».

   Отец Иоанн Кронштадтский побывал в Ваулове летом того же года – он прибыл туда 26 июня вечером. Благодаря сопровождавшему его художнику С. В. Животовскому сохранился прекрасный монтаж видов Ваулова и окрестностей, а в его книге «На север с отцом Иоанном Кронштадтским» появилось такое описание увиденного:

 

   Но вот среди зеленой рощи показались две белые старинные церкви, такая же белая колокольня и большой барский дом …

    – Хорошее имение, хорошо будет здесь монахиням, – заговорил с нами ямщик. – Вот и колокольня эта замечательная … так в ней  колокола подобраны, что «Коль славен…» играет. Батюшка здешний отец Павел – священник редкостный. Не священник – отец родной! Тридцать шесть лет здесь служит. Да как служит-то! И певчих здесь! А из других приходов народ к нему идет, потому служит с душой… Постник он и праведной жизни человек, – закончил наш ямщик, когда мы уже въезжали на широкий двор усадьбы, где мы были встречены хозяином дома с чисто русским радушием и гостеприимством.

  

   31 июля 1903 года отец Иоанн побывал в Святейшем Синоде, чтобы ускорить дело с устроением скита : это было бы исполнением одного из условий дарения – основания убежища для престарелых или больных монашествующих сестер. Не застав товарища обер-прокурора (своего давнего знакомого) В. К Саблера, отец Иоанн оставил ему записку с просьбой доложить в первом заседании Синода, чтобы благословить Вауловское имение наше переименовать в Успенский скит С.-Петербургского Иоанновского монастыря.

   Ввод во владение и выдача исполнительного листа игумении Ангелине состоялось 19 августа; 12 сентября последовал указ Императора Николая П, согласно которому  было утверждено наименование убежища: Вауловский Успенский женский скит С.-Петербургского Иоанновского женского монастыря. Вскоре в скит для начала общежития отец Иоанн с игуменией Ангелиной перевели  сюда из петербургской обители несколько опытных инокинь. В «Послужном списке сестер Вауловского Успенского женского скита за 1917 год» в числе поступивших в 1903 году значатся монахини: Евпраксия, Магдалина, Макария, Аркадия и две послушницы: Мария Григорьевна Панкратьева и Мария Степановна Емельянова. Первая из них, Евпраксия ( в миру Евдокия Кононовна), уроженка Новоладожского уезда Петербургской губернии, была пострижена в монашество 20 марта 1903 года в Иоанновском монастыре.

   Монахиню на должность заведующей отец Иоанн начал подбирать сразу же после первого посещения Ваулова. Его духовная дочь Е. В. Духонина после встречи с батюшкой 18 июня в Москве записала в дневнике, что он хвалил имение Ваулово, пожалованное ему Мордвиновым, и очень жалел, что нет у него такой хорошей монахини, которая бы с толком и пользой могла управить им. Этой монахиней и стала 52-летняя Евпраксия (Кононова). Вероятно, этот выбор был подсказан отцу Иоанну игуменией Ангелиной: пожилая монахиня приходилась ей теткой и с ее помощью игумении можно было осуществлять почти личное наблюдение за порядком в скиту, за наставлением сестер, подвизавшихся далеко от монастыря.

   Отец Иоанн остался доволен заведующей: под ее наблюдением при помощи игумении Ангелины и игумении Леушинского монастыря Таисии в скиту постепенно появляются разного рода постройки: дома для размещения сестер и причта, монастырская больница, богадельня, гостиница для приема богомольцев. Заработал и небольшой кирпичный заводик, вырос скотный двор, появились пруды, в которых разводили рыбу. Увеличивалось и число сестер: к 1917 году их было уже 84.

   Судя по количеству насельниц, занятых тем или иным послушанием, в скиту большое внимание уделялось клиросному пению ( по упоминанию Животовского, своих певчих до этого  не было -? См. текст рассказа возницы). К 1917 году на этом послушании подвизались около двадцати сестер, две из них были регентами. Частично клиросы пополнялись за счет сестер, присланных из Иоанновского монастыря. В скиту было шесть чтиц, шесть скотниц ( из них две – старшие), пять огородниц, четыре хлебницы, две просвирни, две экономки, две пчеловодки, три церковницы, две звонарки, одна сестра была занята на водокачке, одна ухаживала за лошадьми и т.д.

Разные послушания несли еще 24 сестры.

   Священником в Ваулове стал отец Михаил Сретенский, сын давнего знакомого отца Иоанна – протоиерея Романова-Борисоглебского Воскресенского собора Леонида Сретенского. Ожидая летнего приезда батюшки в Ваулово, отец Леонид писал ему в апреле 1905 года:

 

    Особенно же мы, смею сказать, ближние Ваши, нетерпеливо ожидая прибытия Вашего в Ваулово, за великую милость Божию почтем Ваше посещение святой обители сей и надеемся удостоиться лицезреть Вас и послужить с Вами Божественную литургию … Я же и подведомственный мне причт Романо-Борисоглебского Воскресенского собора – г-на священника Михаила (не говорю уже о третьем священнике – Михаиле, сыне моем и Вашем постоянном богомольце в Ваулове) и соборный диакон за Вас каждую Литургию и каждое воскресенье за соборным акафистом молимся…

 

   Родился отец Михаил в 1887 году, окочил Ярославскую Духовную семинарию и курсы по пчеловодству. Благодаря ему в Ваулове появилась пасека на 60 ульев. По рассказам старожилов, один из них был целиком стеклянный – специально для отца Иоанна, любившего наблюдать за пчелами. Женат отец Михаил был на дочери диакона Александре Алексеевне, окончившей Ярославское Ионафановское Епархиальное училище и ставшей регентом в одной из ярославских церквей.

   С 1903 года отец Михаил с семьей поселился в Ваулове и обзавелся большим хозяйством. В дневнике за 1908 год отец Иоанн оставил несколько записей, относящихся к нему. Вот некоторые из них:

 

   Отцу иерею Михаилу Сретенскому желаю добра всякого, как себе. Да пользуется он даром Божиею землею – невозбранно, да трудится над пчелами.

   Хозяин, после заведующей, здесь в скиту – отец Михаил Сретенский как священник-духовник и наставник.

   …Он взял на себя много земли во владение – целую версту, насадив в нем тысячу деревьев, сделав огороды для всяких овощей и для пчельника большое место.

   Отец Михаил – священник хороший, простой, трезвый, благонравный, в службе исправный, предупредительный, но притом семейный.

 

   С семьей отца Михаила с самого начала установились добрые отношения. На второй год существования Успенского скита батюшка подарил супруге отца Михаила свой фотопортрет с надписью: Александре Алексеевне Сретенской  - в благословение и на добрую память. – Протоиерей Иоанн Сергиев. Самому же отцу Михаилу он подарил дароносицу. В эти же годы (1904 – 1908) отец Иоанн крестил у Сретенских двоих детей, вероятно первых. Всего в семье их было шестеро.

   До наших дней среди жителей Ваулова сохранилось несколько преданий, связанных с батюшкой. Одно из них повествует о чудесной липовой аллее, выросшей по его молитвам. Сестры посадили веточки липы поздним летом, когда саженцы обычно уже не приживаются. Они знали об этом и потому просили отца Иоанна о молитвенной помощи. Батюшка благословил веточки, и они принялись. Эта аллея сохранилась и поныне.

   Ухаживавшая в 1950-х годах за престарелым отцом Михаилом старица Елизавета Соловьева («баба Лиза») вспоминала такой случай. Во время службы то ли отца Михаила попросили узнать что-то у отца Иоанна, то ли сам отец Михаил хотел его о чем-то спросить, только батюшка посмотрел на него очень строго и ничего не ответил. И только после того как служба закончилась обратился к отцу Михаилу: «Что вы хотели сказать?» О самом отце Михаиле, который совсем не пил вина, та же «баба Лиза» рассказала следующее: «Однажды гостившая в скиту матушка Ангелина пригласила его попить чайку. Сидят. Пьют чай – она рюмочку подала. Тут входит отец Иоанн Кронштадтский и спрашивает: «И часто у вас тут такое?» Матушка Ангелина только руками всплеснула, а отец Михаил сказал: «Разве когда матушка Ангелина угостит», Отец Иоанн подошел к нему, похлопал по плечу и сказал: «В простых сердцах Господь витает».

   Сохранились в памяти жителей Ваулова и случаи чудесных исцелений по молитвам отца Иоанна. Он исцелил отрока Дмитрия Градусова и предсказал ему, что он станет большим человеком. Это предсказание сбылось – Дмитрий стал архиереем (имя? Кафедра?). Именно ему было решено после кончины отца Михаила передать ту самую дароносицу, полученную отцом Михаилом в дар от отца Иоанна.

   Своим исцелением от тяжкой болезни считал себя обязанным отцу Иоанну и сам отец Михаил. Случилось это уже после кончины батюшки, в 1910 году. В N 38 Ярославских Епархиальных ведомостей в заметке, озаглавленной «Чудесное выздоровление», было написано следующее:

 

   Священник Михаил Сретенский – избранник батюшки Иоанна, поставленный во священники в Вауловский Успенский скит благодаря ходатайству батюшки, пользовавшийся любовью и расположением его. После смерти отца Иоанна священнику  Михаилу была сделана весьма серьезная операция уха – больной был захлороформирован, но, несмотря на это, все слышал, что говорили между собой во время операции доктора, слышал хрустение костей, но боли не чувствовал, а возле себя живо видел батюшку Иоанна присутствующим и наблюдающим за докторами-операторами до конца операции, которая совершилась весьма удачно. Перед совершением операции отец Михаил ездил в Санкт-Петербург ко гробу своего благодетеля, молился и испрашивал благословения батюшки на совершение этой операции, и накануне операции исповедовался и приичастился Святых Таин при Александро-Невской больничной церкви.

 

   Для самого отца Иоанна короткое летнее пребывание в Ваулове стало такой же необходимостью, как поездки на родину, в Суру. Но если там бесчисленные заботы не оставляли ему времени для отдыха, то в скиту все стрались не беспокоить его и создать благоприятную для отдыха атмосферу покоя. Ослабленному неусыпными трудами, болезнями и недомоганиями организму батюшки этот покой и отдых были насущно необходимы. Приведем небольшие отрывки из его майского, 1905 года, письма игумении Таисии, отправленного спустя два дня по прибытии в скит:

 

   21-го, в час пополудни, прибыл в Ваулово и живу третий день, служа ежедневно в храме Успения Божией Матери…

    Природа в Ваулове великолепная, воздух чрезвычайно ароматный и здоровый. Я пешком хожу и езжу на дрожках; осматривал монастырское хозяйство и нашел его в порядке. Для меня строится небольшой деревенский домик с мезонином; через два месяца будет готов для житья…

 

   Впечатления от этой прекрасной природы и благоухавшего воздуха, да и само настроение отца Иоанна, только что оправившегося от крайне тяжелой болезни, отразились не только в строках этого письма, но и в службе, совершенной им накануне в храме Успения Пресвятой Богородицы. Дневниковую запись об этой службе привел в своих «Воспоминаниях»  епископ Арсений (Жадановский): Я совершил службу непреткновенно и сказал доброе слово верующим, предстоявшим в храме, об отдании Пасхи, о доказательствах воскресения мертвых из природы, которая зимой цепенеет и мертвеет, а летом оживает, укрепляется и благоухает. Эти впечатления отразились в намерении батюшки заехать в Ваулово и на обратном пути из Великого Устюга. Он писал в Кронштадт своему секретарю И. Ф. Бабенко: Уезжаю в Великий Устюг к Я. М. Поздееву и пробуду у него как гость пять дней. Оттуда отправлюсь в свой скит Успенский в Ваулово, дней на пять.

   Вскоре был построен и домик – деревянный, двухэтажный, скромной, но изящной архитектуры. В саду за домом поставили беседку, которую батюшка называл «Мое уединение» и в которой любил проводить время за чтением, в  размышлениях и беседах. С июля 1906 года он всегда останавливался в своем домике, здесь же принимал своих многочисленных гостей и лишь иногда уезжал на несколько дней. 27 июля 1906 года отец Иоанн пишет игумении Таисии:

  

В 4 часа вечера я был уже в Ваулове, Игумения Ангелина приехала тоже, за час до меня. Был у сенатора В. П. Мордвинова; принял ласково, благодарил за телеграмму, спрашивал о тебе… Вид его довольно здоровый, свежий. Но говорит, что прихварывает.

 

   В действительности же болезнь Владимира Петровича была уже в крайней стадии, и в Ваулове он был в последний раз.

   В 1907 году отец Иоанн дважы побывал в скиту. 25 июня он писал жене из Ваулова:

 

   Я здесь третий день, во вторник выезжаю в Ярославль служить обедню в домовой церкви губернатора Корсакова, затем в среду в Рыбинск, где приглашен служить с Ярославским архиереем Тихоном. После этого в Устюжну дней на пять, оттуда опять в Ваулово.

 

   В Ваулово он возвратился 9 июля. И через несколько дней послал В. П. Мордвинову письмо, которое оказалось прощальным приветом:

 

   Ваулово. Июля 14 1907.

Ваше Превосходительство

Высокочтимый Павел Васильевич!

   Завтра, 15 июля, день святой памяти равноапостольного Великого князя Владимира и день Вашего Ангела. С глубоким уважением и сердечною признательностью имею честь приветствовать со знаменательным и высокоторжественным для Вас и для всей России днем и молю Создателя и Всемощного Врача о даровании Вам исцеления от постигшей Вас болезни и приумножении лет жизни Вашей. Да восстановит Он силы Ваши и даст Вам возможность прибыть на отдых и успокоение в родовое Ваше имение Ваулово, в котором Вы родились и провели золотые годы юности, в храмах которого Вы оставили столько памятников просвещенной заботы и всякого порядка.

   Да сохранит Вас Господь на многие годы!

                                        Ваш смиренный Богомолец протоиерей            Кронштадтского собора Иоанн Сергиев, основатель в Петербурге Иоанновского женского монастыря

 

   Владимир Павлович умер 2 мая 1908 года. Похоронили его в Петербурге на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.

   К весне 1908 года отец Иоанн был совсем слаб и уже не выезжал из Кронштадта в Петербург. Однако в апрельском письме к игумении Таисии он пишет: Если даст Бог мне лето благоприятно, на родину думаю не ехать, а пожить в Ваулове сначала, а потом у тебя в Леушине. Действительно, в Суру батюшка не поехал, хотя еще в начале мая такое намерение у него оставалось. После очередного осмотра доктор В. Б. Берженсон предписал отцу Иоанну «специальное лечение под руководством врача-специалиста, полнейший отдых, постоянное пребывание на чистом деревенском воздухе, строжайший режим, отказ от всякого богослужения». Отец Иоанн поблагодарил доктора за консультацию, но сказал, что от богослужений, от постов и молитв за болящих он никогда не откажется, покуда болезнь окончательно не прикует его к постели. Только один из ваших советов я исполню, – прибавил батюшка,–  поеду, как и каждый год, в Архангельскую губернию, но находиться под постоянным наблюдением специального врача – этого я сделать не могу. Но поехал он все же не Суру, а в Ваулово, и вместе с игуменией Ангелиной.

  Чудом Божиим сохранился последний дневник отца Иоанна, первая запись в котором сделана 24 мая в Успенском скиту. А 26 мая он радостно и торжественно славит свою последнюю весну:

 

   Творчество и Промысл Божий на цветах, на травах, на кустарниках и деревьях. На птицах, животных домашних и зверях, на рыбах, на раковинах и панцирях живых тварях – на всяком творении.

 

 Эта дневниковая запись дополняется подробным рассказом о первом прибытии в скит, содержащимся в письме к игумении Таисии от 27 мая. Отец Иоанн пишет:

 

    Я прибыл в Ваулово всего трое суток. Переезд для меня был мучителен: холодно было, как зимой… Но как ни как, а я в Ваулове, прекрасном, как рай Божий. Вся растительность в полной красе и благоухании. Я служу ежедневно, говорю слово Божие, питающее и утверждающее души верные, причащаю сестер и народ. После обедни катаюсь с Евпраксией по лугам монастырским. Здоровье мое одинаково, болезнь по временам мучит меня. Впрочем, Господь посылает по силам искушение, так чтобы можно было перенести. Думаю недели четыре погостить здесь, а потом – что Бог даст.

 

   В начале четвертой недели, 17 июля, отец Иоанн выехал из Ваулова в Леушино, где пробыл десять дней, потом, посетив Казань, Елабугу и Устюжну, 14 июля снова направился в Ваулово – через Ярославль, а потом по железной дороге («по чугунке») до полустанка Ляжчево. 16 июля в дневнике появляется запись: Речка в Ваулове – Сдержиножка: характерное название дано ей – Сдержи ножку – вся загромождена сучьями и кустами. И тут же запись, связанная с усадебном домом, вероятно теперь отходящему к скиту после кончины сенатора: Что-то наследники Мордвинова – открыли ли нам дом?

   Все путешествие и первая часть пребывания в Успенском скиту придали отцу Иоанну новые силы, и 17 – 18 июля он продолжает ежедневное служение Литургии. К этому времени появляются в Ваулове первые гости. Еще 16 июля вечером приехал священник из лопарей архангельских Иван Васильевич Быков… привез просфоры из Архангельского подворья и порадовал известием о всяких порядках в подворье, – записывает отец Иоанн в дневнике и в тот же день отмечает: Архимандрит Игнатий, наместник Патриарха Антиохийского, приехал тоже в Ваулово для служения. Спаси его Господи и Святейшего Патриарха Григория. Архимандрит Игнатий (в миру – Илия Аббуррус), настоятель Антиохийского подворья в Москве, был давним знакомым отца Иоанна, в Ваулово батюшка пригласил его еще зимой, о чем известно из ответного письма архимандрита от 16 февраля 1908 года, начинавшегося словами:

 

   Ваше Высокопреподобие, искренно всеми чтимый, всею вселенною уважаемый, наш духовный учитель и отец, протоиерей и отец Иоанн Ильич Сергиев! Христос посреди нас!

   Еще раз Вы, дорогой батюшка, удостоили меня Вашего отеческого внимания и любви о Господе. Покорнейше благодарю за собственноручное письмо Ваше, за щедрый дар Вашей любви, за великое утешение, которое соблаговолили мне доставить… Да напишется в книгах живота и то, что Вы сделали для меня и моей родины… От нашего Патриарха Григория я получил письмо для вас. Еще раз простираюсь долу пред Вашей Святыней, выражая охватывающие всегда душу мою чувства глубокой сердечной благодарности за Вашу любовь и милостыню ко мне и за Ваше отеческое ко мне внимание… Да удостоит нас Господь опять попутешествовать с Вами летом…

 

 К этим июльским дням относятся две дневниковые записи, особенно примечательные тем, что они были сделаны отцом Иоанном на 53-м году служения. При этом нужно иметь в виду, что написаны они священником, которого еще при жизни многие считали святым. Вот текст первой из них, от 18 июля:

 

  Прочитывая со вниманием церковные службы святым на каждый день и духом созерцая их подвиг, не могу надивиться их самоотверженной ко Господу любви и неизреченномук ним снисхождению Божию и любви Божией к ним. Сколько дарований духовных получили они от Бога; какие чудеса творили, какой дар пророческий имели, и при житии и по кончине Бог прославил их, и вселился в них. И почтил их славою и честию несказанною. Иные святые как солнце просиявали при самой кончине, и Ангелы были спутниками их на Небо! Вот что значит душа человеческая, очищенная от грехов и возлюбившая всем сердцем своим Создателя своего! Бог не остается должником.

 

   И вот еще одна запись – от 20 июня:

 

   Чтобы наследовать Небо и Вечную жизнь и сподобиться вечного сообщества святых Ангелов и святых человеков, нужно здесь, на земле, предочистить себя, возненавидеть грех и возлюбить правду и таким образом уподобиться Богу и святым Его… Святве всю жизнь готовились и очищали себя от всякой скверны плоти и духа; особенно надо научиться смирению, ибо начало греха – гордость.

 

  Как бы заключительным аккордом к этим двум записям является еще одна, глубоко и проникновенно личная, своеобразное profession de fois отца Иоанна:

 

   Я должен буду вскоре оставить землю – прочь пристрастие нелепое, мертвящее ко всему земному; да возлюблю единое не потребу, да возлюблю Господа, мое Сокровище жизненное, неистощимое.

 

   Эти удивительные записи мы находим в вауловском дневнике отца Иоанна, рядом с записями совершенно иного рода – рядовыми, фиксирующими тот или иной момент повседнвной жизни скита и самого батюшки. Так, под 25 июня замечено, что в тот день была именинница заведующая Еевпраксия, монахиня, а под 26-м числом – что в час пополудни в Ваулово приехали его духовные чада – Анна Андреевна, Софья Яковлевна  и Варвара Ивановна. Это были москвичка С. Я. Бурхард, ее близкая знакомая А. А. Горпинченко и жена священника подворья Сурского монастыря в Архангельске отца Димитрия Федосихина. Последняя по возвращении домой писала отцу Иоанну:

 

    По приезден от Вас из Ваулова как было хорошо, как отрадно на душе, одно живое воображение Вашей светдлости перед Престолом Царя царствующих вызывало обильные слезы, и я долго согревала свою душу этими слезами как лучами солнца.

   Вскоре в скиту появился еще один гость. Сегодня, 28 июля, в понедельник, – говорится в дневнике далее, – пожаловал в Вауловский Успенский скит Высокопреосвященный архиепископ Ярославский и Ростовский Тихон,стоял и молился всю обедню, пил чай, закусывал, осматривал скит (11 часов до полудня), в час пополудни изволил обедать и в два часа уехал…

 

   Отец Иоанн конечно же давно был знаком с будущим архиепископом Тихоном (в миру Василием Ивановичем Белавиным; 1865 – 1925), еще по Петербургу, со времени обучения его в столичной Духовной семинарии. И пзднее: по Холмской епархии, и по Казани, где отец Иоанн бывал, и разумеется, не раз встречался с ним и в Ярославской губернии, в которую будущий Патриарх Московский и всея Руси  получил назначение 25 января 1907 года. Известно, что Высокопреосвященный Тихон часто совершал объезды своей епархии и в некоторых приходах бывал по нескольку раз. В одной из книг, посвященных Патриарху Тихону, рассказывается о встрече его с отцом Иоанном в Ваулове в 1908 году:  “Оба сели рядышком, побеседовали, Наконец Батюшка встал и сказал:

     –  Теперь, Владыка, садитесь Вы на мое место, а я пойду отдохну.  

    И вышел. Архиепископ Тихон не посмел сесть на место отца Иоанна”.

   Одна из насельниц  Иоанновского монастыря, монахиня Арсения, об этой встрече рассказывала так: “Однажды приехал к нам архиерей ЯрославскийТихон, и дорогой батюшка ему при мне сказал (я стояла здесь же в столовой) вот что. Когда им были поданы два кресла, они сели, а потом батюшка вдруг встает и говорит:

     –  Владыка, пересядьте на другое кресло. Ваше место – патриаршее”

    Это ему батюшка предсказал вперед за семнадцать лет». ( Т. И. ! если речь идет о встрече в 1908 году, то семнадцать лет быть никак не может. Н. М.)

   К лету 1908 года относятся и воспоминания владыки Арсения (Жадановского) о пребывании его у отца Иоанна в Вауловском скиту. Эти воспоминания содержат множество  интересных подробностей, касающихся не столько «домашнего быта» батюшки в Ваулове, сколько полноты его духовной жизни в тот период – на пороге смерти, при ежедневных, подчас невыносимых мучениях.

 

   Здесь мне отвели место в гостинице, но я в ней только ночевал, а остальное время проводил в домике у батюшки. Молитвенно благодарю настоятельницу Петроградского Ивановсого монастыря и вышеуказанного скита игумению Ангелину, оказавшую мне большое содействие в сближении с отцом Иоанном.

   В Аулове батюшка ежедневно служил, говорил поучения и причащал народ, во множестве наполнявший храм. Накануне же очередными иереями отправлялась для богомольцев всенощная и предлагалась исповедь. По милости Божией в совершении великим пастырем Литургии каждый раз принимал участие и я. Помню, отец Иоанн сам подбирал мне митру, а однажды, запивая вместе со мною теплоту у жертвенника, спросил: «У вас в Чудове хорошее вино подают для служения?» Я ответил: «Среднее».

«Я же, –  сказал тогда отец Иоанн, – стараюсь для такого великого Таинства покупать самое лучшее». Когда батюшка выходил с чашей, в храме происходило большое смятение: все к солее устремлялись одновременно. Он, однако, строго относился к присутствующим. Часто слышался его голос: «Ты вчера причащался, сегодня не допущу, так как ленишься, мало работаешь». Или: «Ты исповедовалась? Нужно перд Таинством каждый раз очищать свою совесть». Бывало и так: видя натиск, а может быть, и недостойных, он уходил в алтарь и говорил мне, что больше причащать не будет. Стоявшие по сторонам две монахини дерзали иногда опровергать замечания батюшки. Охотно соглашаясь с ними, отец Иоанн говорил: «Ну, тогда другое дело», –  и с любовью преподавал Святые Тайны желающим.

   Время, проведенное мной у отца Иоанна в Аулове, я считаю дорогим, счастливым и исключительнейшим в моей жизни.  Здесь мне пришлось видеть великого пастыря в домашнем быту, изучить его характер и настроение. Прежде всего, он отличался гостеприимством: за его обеденным столом располагались все приезжие гости. Меня отец Иоанн усаживал около себя и усердно угощал. Однажды я ему сказал: «Батюшка, Ваш прием и ласка напомнили мне родной дом и родителей, недавно умерших. Бывало, приедешь к ним на каникулы после трудных экзаменов – и начнут подкреплять тебя всякими яствами». Батюшка приятно улыбнулся на это. Тут же мной было замечено и его незлобие: по-видимому, он гневался иногда, но очень мимолетно, скорее даже от горячности сердца и пламенной души, чем от злобного чувства. Между прочим, я жаловался ему как-то на болезнь желудка Отец Иоанн посоветовал мне пить чай с лимоном, причем сам клал мне лимон в стакан и размешивал. Как-то раз, желая сделат мне удовольствие, батюшка попросил передать стоявший на противоположном конце стола лимон, порезанный на кусочки, со снятой кожицей. Ему не понравилось такое приготовление, и он резко спросил: «Кто же так неумело подает? Позовите послушницу». Подошла смиренная послушница. «Это ты нарезала? Кто тебя учил снимать кожицу?» – «Простите, батюшка, я и  не знала». – «А, не знала? Ну, это другое дело, вперед же знай, что все дело в кожице». Слова «Ну, это другое дело» были сказаны батюшкой так робко и ласково, что, думается, и сама провинившаяся рада была получить такой дорогой выговор.

   За столом отец Иоанн оставался по слабости сил недолго. Закусит немного и, кланяясь, уйдет в свой кабинет. «Вы сидите, – скажет он, – и кушайте, а я устал, пойду к себе и отдохну немного».

   В течение дня он помимо Нового Завета прочитывал житие святого, службу ему по Минее, а в конце жизни утешался писаниями пророков. По поводу последнего в беседе сообщил мне случайно следующее:

   – Я теперь занят чтением пророков и немало удивляюсь богопросвещенности их. Многое относится к нашим временам, да и вообще хорошо развиваться словом Божиим. Когда же я читаю, то ясно ощущая, как в нем все написано священными писателями под озарением Духа Святого, но нужно навыкнуть такому осмысленному чтению. Вспомнишь себя лет тридцать назад – нелегко мне это давалось, Берешь, бывало, Святое Евангелие, а на сердце холодно и многое ускользает от внимания. Теперь же духовный восторг охватывает мое сердце – так очевидно для меня в Слове Божием присутствие благодати: мне кажется, что я при чтении впитываю ее в себя.

    – А что, по-вашему, помогает пастырю сосредоточиться на Литургии? – спросил я отца Иоанна во время той же самой беседы.

    –  Необходимо, – сказал он, – с самого начала службы входить в дух Божественной Евхаристии. Посему-то я стараюсь почти всегда сам совершать проскомидию, ибо она есть преддверие Литургии, и этого никак нельзя упускать из виду. Подходя к жертвеннику и произнося молитву: «искупил ны еси от клятвы законныя», я вспоминаю великое дело искупления Христом Спасителем от греха, проклятия и смерти падшего человека, в частности меня, недостойного. Вынимая же частицы из просфор и полагая их на дискос, представляю я себе на Престоле Агнца, Единородного Сына Божия, с правой стороны – Пречистую Матерь, с левой – Предтечу Господня, пророков, апостолов, святителей, мучеников, преподобных, бессребреников, праведных и всех святых. Окружая Престол Агнца , они наслаждаются лицезрением Божественной славы Его и принимают участие в общем блаженстве. Это Церковь Небесная, торжествующая. Затем я опускаюсь мыслию на землю и, вынимая частицы за всех православных христиан, воображаю Церковь воинствующую, членам которй еще надлежит пройти свой путь, чтобы достигнуть будущего Царства. И вот, я призван быть пастырем, посредником между Небом и землей, призван приводить людей ко спасению. Какая неизреченная милость и доверие Господа ко мне, а вместе с тем как велик и ответствен мой долг, мое звание! Стоят в храме овцы словесного стада, я должен за них предстательствовать, молиться, поучать и наставлять их… Что же. Буду ли я холоден к своему делу? О, нет! Помоги же мне, Господи, с усердием, страхом и трепетом совершать свою мироспасительную Литургию за себя и за ближних моих! С таким чувством я приступаю и стараюсь уже не терять смысла и значения Евхаристии, не развлекаться посторонними мыслями, а переживать сердцем все вспоминаемое на ней.

    И батюшка Иоанн, добавлю я, действительно глубоко переживал, что так заметно было по его молитвенному виду и тем слезам, которыми увлажнялись его светлые очи.

   –  Далее, для сосредоточенности на Божественной литургии, – говорил он, – имеет значение сама подготовка к ней, в частности воздержание во всем с вечера, предварительное покаяние и вычитка положенного правила: чем внимательнее и воодушевленнее мы его выполняем, тем проникновеннее совершаем обедню. Не следует пропускать дневной канон; я его почти всегда сам читаю и через это как бы вхожу в дух вспоминаемых событий, а когда оставляю, то чувствую всякий раз неподготовленность.

  –  Как предохранить себя от самомнения и превозношения? – продолжаю я спрашивать батюшку. В ответ он взял библию и прочитал раскрытую страницу из 14-й главы пророка Исаии, где говорится о низвержении с Неба за гордыню первого ангела. Возвращая затем книгу на место. Отец Иоанн сказал:

   – Часто я прибегаю к чтению сей богодухновенной речи и дивлюсь ужасному падению Денницы: как легко через высокоумие ниспасть до ада преисподнего! Воспоминание о гибели бесплотных чинов весьма предохраняет меня от тщеславия и смиряет гордый мой ум и сердце.               

   Тогда же я заметил изношенность листка читаемой главы. Мне показалось даже, что будто бы всегда батюшка держит на столе Библию, раскрытую указанном повествовании пророка, что произвело на меня неизгладимое впечатление.        

  – А как спасаться от дурных помыслов и чувств? – осмелился я далее предложить свой вопрос великому пастырю.          

  – Эта наша общечеловеческая немощь, – сказал он. – Крепкая любовь ко Спасителю и постоянное духовное трезвение предохраняют от нечистоты. Предохраняют, говорю, но не спасают. С п а с а е т же единственно б л а г о д а т ь  Б о ж и я. Вот и я. Старый человек, не свободен от скверны. Правда, днем, совершая Божественную литургию и следя за собой, я почти не испытываю ничего дурного, но за сон не ручаюсь. Иногда враг мне представляет такие картины отвратительные картины, что я, проснувшись, прихожу в ужас, и стыдно мне делается.

    Так батюшка укорял себя, да и вообще, когда я ему исповедовался, считал мои немощи как бы своими собственными. Я укажу грех, а он скажет: «И я тем же страдаю», – затем уже предложит совет.      

   Во время нашей беседы отец Иоанн пожаловался, между прочим, на свою мучительную болезнь: «Трудно здоровому представить, как невыносима боль в моем недуге. Терпеть ее нужно большое терпение».     

   На прощание я просил батюшку благословить меня, что светильник Божий исполнил с любовью, истово оградив меня тем крестом, который был на моих персях, а затем подарил много своих вещей: подушку, одеяло, простыню, верхнюю рясу, смену белья, портрет с собственноручной надписью и последний выпуск своего дневника.

 

   Вауловские страницы дневника заканчиваются записью от 5 августа: Утро. Сегодня Божией милостью уезжаю из Вауловского Успенского скита в С.-Петербург, в Ивановский монастырь. Благослови, Господи, путь наш. Благодарю Тебя за дар здоровья. Этот дар здоровья  и позволил отцу Иоанну продолжать вплоть до отъезда ежедневные служения Литургии, причем среди сослуживших ему гостей кроме Преосвященного Тихона, владыки Арсения, архимандрита Игнатия были и протоиерей Романов-Борисоглебского собора Леонид Сретенский, священники Петр Зефиров из соседней Николо-Эдомской церкви (сын священника Павла Зефирова, о котором упоминал ямщик, в первый раз везший отца Иоанна в Ваулово) и многие другие священнослужители, о которых мы пока не знаем.

   Последняя запись, связанная с Вауловым, появляется в дневнике 10 октября, но она уже больше связана с Иоанновским монастырем. Чем с Успенским скитом. Отец Иоанн собирается обсудить с игуменией Ангелиной выгоды, которые можно было бы извлечь из скитского леса:

 

  У нас в Вауловском скиту  лесу много, девать некуда. Использовать его во славу Божию и в пользу Ивановской обители – устроить в монастыре столярные и другие работы пиловочные: делать столики, стулья, ящики, чашки, лржки, крестики – вообще в общежитии полезные вещи – корзинки из лучинок и прочие вещи; купить все инструменты, нанять мастера; приобрести всевозможные рисунки вещей выработки внешних (кустарные работы)...

 

   Конечно, все эти полезные вещи, продаваемые в столице, приносили бы немалую пользу и Вауловскому скиту, но мы пока не знаем, был ли воплощен в жизнь этот замысел батюшки: через два месяца и десять дней он слег в постель, а 20 декабря великий молитвенник и утешитель российский отошел в селения праведных. Цитированное выше письмо к игумении Таисии от 27 мая  отец Иоанн закончил словами:

 

   Умирать собираюсь в Кронштадте, если Бог пошлет по душу, а не в Ваулове или Леушине, чтобы не наделать лишних хлопот своей смертью, о которой думаю. Ибо дожил милостию Божией до последнего предела жизни человеческой: ведь мне 79-й год; пора и переселяться к отцам; только дай Бог распорядиться всем прежде конца.

 

   Среди распоряжений, отданных батюшкой игумении Таисии незадолго до кончины, были распоряжения по Ваулову: осиротевшие сестры во главе с верной помощницей игумении монахиней Евпраксией строго придерживались порядка, существовавшего в скиту при отце Иоанне. В 24-м номере «Ярославских Епархиальных ведомостей», в заметке о посещении Ваулова Преосвященным Сильвестром, епископом Рыбинским, и совершении им Божественной литургии в Успенском храме, говорится:

 

   За Литургией присутствовала настоятельница С.-Петербургского Иоанновского женского монастыря игумения Ангелина и все сестры обители. Любвеобильная попечительность настоятельницы об инокинях – сестрах во Христе высказывается в том, что она нарочно прибыла из С.-Петербурга, чтобы вместе с сестрами поговеть  в петров пост и приступить к причащению Святых Христовых Таин; здесь ясно видна верность заветам батюшки отца Иоанна… Архипастырь сказал глубоко прочувствованное слово, в котором указывал на личность отца Иоанна Кронштадтского как праведника, Российского целебника и нового к Богу молитвенника и как любвеобильного попечителя об инокинях… По окончании Литургии Преосвященный Сильвестр отслужил литию по отцу Иоанну в его комнате в дачном домике, которая никем не занимается и заботливо охраняется.

 

   Сразу после кончины великого праведника и позднее приезжали в скит многие священнослужители чтобы помолиться в этом святом месте. В 11-м номере «Ярославских Епархиальных ведомостей» за 1909 год сообщалось:

 

   Января 28-го числа Высокопреосвященный Тихон, архиепископ Ярославский и Ростовский, утром выбыл из Ярославля по Рыбинской железной дороге до полустанка 39-й версты и отсюда на лошадях, подаренных  отцу Иоанну Государем Императором Александром Ш, отправился в Успенский женский скит и по прибытии совершил здесь заупокойную Божественную литургию в сороковой день кончины в Бозе почившего устроителя скита отца протоиерея Иоанна Ильича Сергиева Кронштадтского. Сослужащими с архипастырем были: Романов-Борисоглебского собора протоиерей Леонид Сретенский, православный миссионер-катехизатор Северо-Американских Штатов иеромонах Серафим, церкви села Богословского на погосте священник Иоанн любомудров, местный священник Михаил Сретенский и церкви села Никольского на Эдоме священник Петр Зефиров. По отпусте Литургии Высокопреосвященнейший архиепископ Тихон прочел Высочайший рескрипт о кончине отца протоиерея  Иоанна Сергиева и произнес речь о непрестанном молитвенном воспоминании усопшего благодетеля и богомольца и затем совершил панихиду по нем. В дачном доме, где летом проживал покойный протоиерей, Владыка совершил заупокойную литию (в келейной мантии святителя Тихона, Задонского чудотворца, и в епитрахили отца Иоанна, хранящихся здесь). В 12-м часу ночи Владыка возвратился в Ярославль. В тот же день заупокойную литию и панихиду по отцу Иоанну служил Преосвященный Евсевий с городским и монастырским духовенством.

 

   В цитировавшемся выше 29-м номере «Ярославских Епархиальных ведомостей» была опубликована заметка одного из вауловских гостей, протодиакона Николая Невского, в которой отец протодиакон описывал свои впечатления от посещения этого святого места. Вот небольшой отрывок из этой заметки:

  

   Скитский храм не блестит золотом и другими драгоценными украшениями, но он дороже блеска золота: здесь, в этом святом храме, уже страдавший тяжким недугом. Летом 1908 года,  в течение сорока дней каждодневно совершал Бескровную Жертву великий молитвенник Земли Русской отец Иоанн Кронштадтский. Здесь, в этом святом храме, воочию слушались златоустые его поучения, И вот, чем ближе подъезжаешь, тем больше благоговеешь перед этим чудным местом и в мыслях благодаришь Бога, что Он сподобил тебя служить в этом храме  и предстоять у его святого престола, где так часто совершалась Великая и Страшная Жертва приснопамятным батюшкой.

 

   В 1908 году в Успенском скиту было около 100 сестер. Сохранился послужной список  всех насельниц скита за 1917 год, предпоследний год его существования. В том году насельниц было уже несколько меньше – 84: четыре монахини, включая заведующую скитом монахиню Евпраксию, и 79 послушниц. Их нужды обеспечивались достаточным содержанием, ежегодно поступавшим из Иоанновского монастыря. Кроме того, значительные суммы  складывались от продажи свечей, просфор и кошелькового сбора. В 1917 году наличный капитал скита составлял 8269 рублей, на 1918 год из них оставалось 8051 рубль. В скиту, как и при отце Иоанне, царил прежний порядок: все дорожки были посыпаны песком, благоухали цветы, выпекался тот же необыкновенно вкусный ржаной хлеб…

 

   Скотный двор на месте церкви: Успенский скит после октября 1917 года

 

   События октября 1917 года, бушевавшие в Петрограде, очень скоро отразились и на стройной и размеренной далекого от столицы Успенского скита. Уже в конце 1917 года монахиня Евпраксия  была вызвана в Петроград во исполнение приказа архиепископа Петроградского Вениамина (Казанского) –  будущего новомученика Российского – «О перевозке монастырских ценностей в надежные места». Ваулово показалось игумении Ангелине подходящим местом – и заведующая скитом перевезла святыни Иоанновского монастыря в Ваулово, где они и были зарыты в землю. Вероятно по доносу об этом стало известно в соответствующих инстанциях, и ценности были обнаружены. В 1927 году в одной из ярославских газет появилась заметка под длинным заголовком: «Найден монастырский клад. 346 серебряных риз, крестов, лампад, подсвечников. Объяснение б. игуменьи» В ней говорилось:

 

   В последних числах января сотрудниками Ленинградского и Ярославского ОГПУ в окрестностях совхоза «Ваулово», недалеко от быв. Монастыря, Борисоглебской волости Ярославского уезда найдена зарытая в земле всевозможная серебряная церковная утварь в количестве 346 предметов.

   Большей частью это серебряные ризы с икон, кресты, подсвечники, лампады, разнообразные украшения. Найдено. Кроме того, несколько золотых монет.

   Бывшая игуменья этого монастыря (специально доставленная из Ленинграда на место раскопок) пояснила, что все эти ценности были вывезены из Иоанновского монастыря в г. Ленинграде в 1917 году.

   Вся церковная утварь перевезена в Ленинград.

 

   Повторим еще раз: это случилось в 1927 году. Вауловский же скит был закрыт богоборческой властью в 1919 году.  Настоятель  вауловских храмов отец Михаил Сретенский вынужден был покинуть «ликвидированный» скит. Сохранилось его заявление в местный Епархиальный совет: 

 

                                                                                             Священника ц. села Никольского на Плесне Ром.-Борисогл. у.

Михаила Сретенского

(бывш. Свящ. Вауловского жен. Скита)

Заявление

   Ввиду ликвидирования Вауловского жен. Скита и храмов, в нем находящихся, прошу Епархиальный совет дать зависящее распоряжение о принятии и вручении мне как бывшему настоятелю упомянутых храмов всего церковного инвентаря священного и освященного хранящегося в каждой церкви в отдельности, а также и богослужебного круга книг.

                                                                        1920 г. Июня 3 (16)т дня

 

  

   В тот же день последовала резолюция Епархиального совета об испрашиваемой передаче церковного имущества, «но с тем чтобы означенному церковному имуществу была составлена опись в трех экземплярах ( один – для Ликвид. отдела, другой – для Епарх. сов. и третий – для Никольской на Плесне церкви) и чтобы это имущество было передано под ответственность приходской общины означенного села, о чем дать знать указом свящ. Сретенскому»

    У Николы на Плесне отцу Михаилу довелось служить недолго. Едва он построил дом для своей семьи, как был арестован и сослан. Его матушка Александра Алексееана поехала в ссылку вместе с ним. По возвращении отец Михаил с матушкой и дочерью Александрой поселились в селе Новеньком, батюшка наладил там пасеку и стал работать пчеловодом, радуясь, что один из ульев был его личной собственностью. После смерти матушки Александры отец Михаил получил назначение на священническую должность в Некоузский район, а потом – в Воскресенский собор в Тутаеве. Некоторое время он был благочинным. Скончался отец Михаил в 1960 году, на 83-м году жизни, и был погребен на Тутаевском городском кладбище.

    После ликвидации скита часть сестер вместе с монахиней Евпраксией перешли в Иоанновский монастырь, который просуществовал до 18 апреля 1923 года. После его закрытия бывшая заведующая Успенским скитом вместе с игуменией Таисией и двумя сестрами жили недалеко от монастыря на частной квартире. Монахиня Евпраксия была так называемой лишенкой и, не получая карточек на хлеб, жила за счет благодеяний. В 1932 году, в ожидании неминуемого ареста, она передала приемной дочери игумении Ангелины Надежде Столбовой все хранившиеся у нее реликвии – портреты отца Иоанна с дарственными надписями и какую-то часть скитских и монастырских документов. Судьба их неизвестна. В марте 1935 года монахиня Евпраксия как социально опасный элемент была выслана из Ленинграда, дальнейшая судьба ее не известна.

   В числе послушниц, уехавших в Петроград, была келейница монахини Евпраксии 30-летняя Пелагея Ивановна Рюмина. До 1923 года она числилась в Иоанновском монастыре и несла послушание истопницы. С закрытием монастыря вернулась в родное село Дмитровское-Романово, но, вероятно тоже по доносу, в 1931 году была арестована и отправлена на три года в ссылку. Отбыв срок, Пелагея Ивановна вернулась в свое село, где и скончалась в 1959 году. После нее остался скитский альбом, который сберегли ее родственники. Ныне он хранится у ее внучатой племянницы Г, М. Костровой.

   В альбоме, заведенном самой монахиней Евпраксией еще в 1903 году, есть фотографии с дарительными надписями, обращенными к ней в разные годы близкими к ней лицами. Вот первая из надписей: Достоуважаемой матушке Евпраксии на добрую память. Священник Вауловского Успенского скита Михаил Сретенский. 1903 г. 28-го ноября. Еще одна: Благочестивой монахине Евпраксии СПб Иоанновского ж. монастыря в молитвенную память от Игумении Ангелины. 1905 г. 28 января. И последняя: Матушке Евпраксии в благодарность за прием.26-го июня 1910 г. в Вауловском скиту и на добрую память от Епископа Рыбинского Сильвестра. 1910 г. Июля 9. В этом альбоме есть и фотографии отца Иоанна, самой монахини Евпраксии, Пелагеи Ивановны Рюминой и много других.

   Другая часть сестер осталась в Ваулове и ближайших к нему деревнях – Луканском, Ефилове и других. По сведениям, собранным местным краеведом К. В. Конюшевым и жителями города Тутаева В. В. Панкратьевым и В. В. Панкратьевой, последней (тайной) заведующей скитом (уже после его закрытия) стала мать Магдалина (в миру Мария Григорьевна Панкратьева). Она поступила в скит 25-летней девушкой в числе первых насельниц, появившихся в 1903 году, и в 1915 году была определена послушницей. Ее отец, Михаил Григорьевич Панкратьев из деревни Щербяки Романова-Борисоглебского уезда, еще при отце Иоанне Кронштадтском был одним из крупных жертвователей скита.

   После разорения Ваулова мать Маргарита оказалась в ссылке в Средней Азии. Отбыв там восьмилетний срок, она вернулась в родные Щербяки (так?) и поселилась отдельно от семьи в маленьком домике, срубленном для нее братьями. Здесь над ее кроватью, застеленной лоскутным одеялом, висел большой портрет отца Иоанна Кронштадтского. Мать Магдалина много молилась, соблюдала посты, сушила травы, овощи, грибы, шила лоскутные одеяла. По вечерам у нее собирались местные женщины, среди которых могли быть и уцелевшие сестры из Ваулова. Из домика доносилось молитвенное пение. Так мать Магдалина дожила до начала Великой Отечественной войны. По сведениям К. В. Конюшева, она умерла в начале войны.

   От бывшего монастырского скита после 1919 года не осталось почти ничего целого. К 1930-м годам были полностью разрушены обе церкви, разобрана каменная ограда скита. Страшная картина разрушения еще совсем недавно прекрасно устроенного Ваулова просматривается в отдельных строчках сухого, казенного документа, характеризующего техническое состояние «объектов», оставленных революцией в наследство советским «гражданам»: бывших богадельни, часовни, странноприимного дома, монастырской больницы, конюшни и главного усадебного дома. Вот, например, «часовня из красного кирпича» с «элементами декора» из того же кирпича: «сейчас используется для хранения инвентаря»… «имеются выщербления кирпича на плоскостях… стен и в цокольной части здания», «интерьер и декор полностью утрачены».

   О странноприимном доме: «Церковная часть заштукатурена. Наблюдаются разрушения только полутораэтажной южной постройке, где цоколя (так в оригинале) вывалилась (так в оригинале), что повлекло оседание кладки части стены». И далее следует вывод: «В общем здание находится в хорошем (!) состоянии».

   О монастырской больнице: «!-й этаж имеет небольшие повреждения, где кладка немного разрушилась, стены «-го этажа имеют небольшие повреждения. В окнах отсутствуют переплеты и стекла. В некоторых местах сохранились кованые решетки». «Интерьеры практически (?!) не сохранились. Разрушена лестница. Дощатые полы частично сохранились на 2-м этаже».

   О конюшне: «Конюшня построена из красного кирпича и является частью большого конюшенного двора». «Имеется крупная трещина, которая практически разъединила южную торцовую и восточную стены».

   Об усадебном доме: «Техническое состояние удовлетворительное». Имеется в виду лишь крепость фундамента, стен и перекрытий; скорее всего, дом не пытались рушить.

   А вот еще один интересный документ, говорящий сам за себя:

 

   Постановлением ГИКа Губземуправлению поручено организовать в совхозе «Ваулово» производство семян луговых трав и приступить к изучению вопросов кормодобывания как имеющих для развития совхоза губернии громадное значение. В настоящее время Губземуправлением указанное хозяйство уже принято от Госмелиортреста и приступлено к работе по его восстановлению к указанным выше целям.

   Самым необходимым является возведение скотного двора. Ремонт построек и приобретение скота.

   Можно значительно сократить расходы и скорее организовать хозяйство, если для возведения скотного двора и других ремонтов использовать имеющуюся в усадьбе совхоза церковь. Церковь эта в то время, как сам совхоз находится в ведении Центра, была решением ГИКа  передана Ярославскому УИКу, который еще летом 1927 года приступил к ее слому и распродаже. Доходы от продажи церкви в размере 50 % поступают в госбюджет и 50 % в доход УИКа.

   Учитывая те обстоятельства, что:

1. При передаче остатков церкви совхозу для возведения скотного двора сократятся расходы по местному бюджету.

2. Совхоз будет быстрее восстановлен и сможет приступить к исполнению возложенных на него обязанностей.

3. Сам Ярославский Уисполком крайне заинтересован в том, чтобы хозяйство это было как можно быстрее восстановлено и являлось бы агрикультурным центром в уезде,

   Губземуправление просит пересмотреть решение ГИКа о передаче церкви Ярославскому УИКу и передать остатки имеющихся материалов ГЗУ для использования на месте при возведении скотного двора.

Зам. Завгубземуправлением    (Федоров)

Зав. О. Сельского Хозяйства    (Преднек)

  

   В 1930 – 1940-х годах вауловское хозяйство входило в состав племхоза N20 (ныне ОПХ «Тутаево»). В 1950 – 1960-х годах в Ваулове размещалась государственная конюшня, в разное время находившаяся в подчинении различным хозяйственных учреждений. П словам местного жителя Н. С. Алимова «госконюшня считалась хорошей, и кони в ней были отменные, лучших отечественных пород, в основном владимирские тяжеловозы   и орловские рысаки». Но она была закрыта,  и вместо нее появился совхоз «Ваулово», существовавший до конца 1980-х годов. Теперь хозяйство находится в ведении Тутаевского моторного завода.

 

Возрождение

 

   В 1997 году на месте скита по благословению архиепископа Ярославского т Ростовского Михея (ныне пребывает на покое) был организован православный приход во имя преподобного Александра Свирского. Старостой его стала Анна Никандровна Лихоманова, позднее принявшая монашеский постриг с именем Иоанна. Общими усилиями всех членов прихода был восстановлен один из уцелевших домов и при нем устроена домовая церковь в память основателя и покровителя Успенского скита  –  святого праведного Иоанна Кронштадтского. Приход содержится за счет частных пожертвований и небольшого подсобного хозяйства с огородом и несколькими коровами. При приходе действует воскресная школа. Из тутаевского Воскресенского собора по праздникам и воскресным дням приезжают священники и совершают богослужения. Уставные службы, кроме Божественной литургии, вычитываются ежедневно. Ученики тутаевской православной школы имени святого праведного Иоанна Кронштадтского были в Ваулове первыми молитвенниками и первыми же трудниками. Они привели в порядок сохранившиеся здания и расчистили  липовую аллею.

   Проведены раскопки частично уцелевшего фундамента церкви преподобного Александра Свирского. Эти раскопки и сохранившиеся фотографии  храма позволили архитектору Владимиру Медведеву выполнить проект его восстановления.

   В оживающем Ваулове 28 августа 1998 года прошел первый православный детский сбор. Дети из школ Тутаева, Рыбинска, Курбы, из сел Норского и Покрова возродили традицию вауловских крестных ходов. На расчищенных руинах храма преподобного Александра Свирского была совершена праздничная Литургия. После этого крестный ход прошел от Ваулова до Артемьева, где на месте разрушенного храма был установлен памятный крест. С тех пор детские праздники на Успенье Пресвятой Богородицы стали ежегодными, на них собирается множество детей со всей округи.

   В настоящее время в Ваулове проживают восемь сестер. При них в последние три года на попечении общины живут дети из трудных семей. Здесь они обретают покой и уют, ласку и тепло. Община много и успешно взаимодействует со школой села Столбицы. Учителя часто привозят детей в Ваулово, где они участвуют в общих трудах и богослужениях. Сестры тоже нередкие гости в школе. Сложился обычай вместе праздновать Пасху, Рождество Христово и другие великие праздники.

   Торжественно празднуются в Ваулове дни памяти Небесных покровителей этого святого места – святого праведного Иоанна Кронштадтского и преподобного Александра Свирского. Владыка Михей имел обычай в день памяти преподобного Александра Свирского совершать торжественное богослужение в Ваулове, а в день памяти святого основателя скита совершал Божественную литургию в Тутаеве, где находится школа имени святого праведного Иоанна Кронштадтского, а в Ваулово приезжал совершать торжественный молебен.

   В 2001 году в Соборе новомучеников и исповедников Российских был прославлен священник Петр Зефиров, служивший в Николо-Эдомском храме. День его памяти, 23 июля, стал вауловским праздником, ибо в нем обрела эта благословенная великим праведником и молитвенником земля еще одного Небесного покровителя.